Теософское общество, основанное Еленой Петровной Блаватской в 1875 году, и масонство во второй половине XIX – начале XX века обнаруживают заметные точки соприкосновения. Множество ключевых участников теософского движения были одновременно связаны с масонскими организациями. Так, один из соучредителей Общества, полковник Генри С. Олкотт, состоял членом масонской ложи: в 1861 году он служил первым стражем в ложе «Гугенот № 448» Великой ложи штата Нью-Йорк и ещё в 1860 году был посвящён в Королевскую Арку. Замечательно, что все международные президенты Теософского общества также были масонами (после Олкотта – преимущественно в системе совместного, «смешанного» масонства).
Сама Е. П. Блаватская, хотя формально и не состояла в регулярной масонской ложе, выражала явную симпатию к вольным каменщикам. Она поддерживала и защищала масонство, а в её фундаментальных трудах «Разоблачённая Изида» (1877) и «Тайная доктрина» (1888) содержится множество отсылок к истории и символизму «вольного ремесла» – от упоминаний степеней и структур ордена до обсуждения тамплиеров. В 1877 году Блаватская даже была символически удостоена высшей – 33° – степени Древнего и примитивного устава масонства: видный английский масон Джон Яркер присвоил ей почётное членство и выдал соответствующий диплом.
Блаватская рассматривала масонство как одну из форм универсальной эзотерической традиции и активно отстаивала его репутацию. Например, в главе «Иезуитство в масонстве» своей первой книги она писала: «Обвинения против масонов были в основном наполовину догадками, наполовину жаждущей очернительства злонамеренностью… Ничего определённо преступного им не доказано». В то же время она критиковала утрату орденом его сокровенной духовной сути, отмечая, что «больше не осталось никаких тайн; [масонский] Орден вырождается в удобное орудие для людей корыстных». По мнению Блаватской, это во многом стало следствием целенаправленного проникновения в братство чуждых элементов (в частности, она обвиняла в “инфильтрации” членов ордена иезуитов) с целью отвратить масонов от подлинного эзотеризма. Тем не менее, она признавала ценность масонских ритуалов и символов: так, Блаватская указывала, что масонство «обладает значительной частью символики, формул и ритуалов оккультизма, унаследованных с незапамятных времён от первичных посвящений».
Генри Олкотт (1832–1907) – ближайший соратник Блаватской и первый президент Теософского общества – весьма серьёзно относился к масонским идеалам. В апреле 1878 года он даже предлагал преобразовать Теософское общество в подобие масонского ордена со своими степенями и обрядами, полагая, что таким путём Общество сможет восстановить утраченные элементы древней восточной мистики и связать себя с историей «древнего братства» для укрепления прочности. Однако после переезда Блаватской и Олкотта в Индию и быстрого роста Теософского общества от этой идеи отказались как от неосуществимой на практике.
Примечательно, что и другие видные теософы были знакомы с масонством. Сооснователь Общества Уильям К. Джадж происходил из семьи масона (его отец вступил в ложу в 1856 году). Британский оккультист д-р Уильям В. Весткотт – высокопоставленный масон (глава общества S.R.I.A. и будущий сооснователь ордена «Золотая Заря») – познакомился с Блаватской в 1887 году, вступил в Теософское общество и был принят в его эзотерическую секцию. Весткотт содействовал Блаватской в изучении каббалы; посмертно изданный «Теософский глоссарий» (1892) прямо благодарит его за помощь с рядом каббалистических терминов. Таким образом, уже с ранних лет теософского движения вокруг него формировался круг масонов-эзотериков, разделявших интересы обоих братств.
Анни Безант (1847–1933) – одна из самых влиятельных фигур, объединявших теософию и масонство. Ещё до обращения к теософии она прославилась как борец за права женщин и социальный реформатор, а после встречи с Блаватской в 1890 году увлеклась эзотерикой и вступила в Теософское общество. Со временем Безант возглавила Теософское общество (став его президентом в 1907 году) и параллельно развернула активную деятельность в масонском движении. Она видела масонство как продолжение своих идеалов равноправия и всеобщего братства, называя его «движением, которое практикует истинное братство, в котором мужчины и женщины работают бок о бок для совершенствования человечества».
Стремясь воплотить эти принципы, в 1902 году Анни Безант вместе с группой единомышленников была принята во французский масонский Орден «Право человека» (Le Droit Humain), практиковавший совместное масонство (с участием женщин наравне с мужчинами). После инициации во Франции она вернулась в Англию с хартией на учреждение смешанной ложи и уже в сентябре 1902 года основала в Лондоне первую англоязычную смешанную ложу «Human Duty» № 6, став её первым досточтимым мастером. В короткий срок сестра Безант учредила множество новых лож по всей Британской империи – три в Лондоне, несколько на севере и юге Англии, а также ложи в Шотландии, Индии, на Цейлоне, в Канаде, Австралии и других странах. Благодаря её усилиям Международный смешанный масонский Орден «Право человека» стремительно распространился в англоязычном мире, и сама Анни Безант была возведена в высшую степень (33°) и стала Великим Командором британской федерации этого ордена.
В сотрудничестве с Чарлзом Ледбитером – ещё одним видным теософом – Безант инициировала реформу масонских ритуалов, привнося в них теософские идеи. Под их руководством в 1904 году был создан новый устав совместного масонства, получивший название «Обряд Дхармы» (или ритуал Безант-Ледбитера). В нём вновь утверждалась обязательность веры в Высшее Существо (закреплённая так называемым «Соглашением Безант» 1904 г.) и возвращён акцент на эзотерические и мистические аспекты, которые теософы считали сердцем масонской традиции. Чарлз Ледбитер (1854–1934), бывший священник, ставший теософским учителем, разделял интерес Безант к масонству: он вступил в Орден «Право человека» и со временем стал одним из руководителей этого движения. (Впоследствии, в 1926 году, Ледбитер опубликовал книгу «Сокровенная жизнь в масонстве», где подробно изложил эзотерическое понимание символов и церемоний ордена – как бы подводя итог синтезу теософии и масонства в их деятельности.)
Взаимное влияние философии теософии и масонства прослеживается и в их идеалах и символах. Обе организации провозглашали идею братства и духовного единения людей. Первый основной принцип Теософского общества гласил о необходимости «образования ядра Всемирного Братства человечества, без различия расы, вероисповедания, пола, касты или цвета кожи» – в масонстве схожий идеал выражается в принципе всеобщего братства и равенства, требующего терпимости и уважения ко всем людям. И теософы, и масоны стремились к нравственному самосовершенствованию и поиску универсальных духовных истин. Блаватская подчёркивала, что духовная Истина едина и предшествует всем созданным человеком религиям, а потому различные мистерии и учения восходят к одному источнику. Существование масонства – особенно его более эзотерических форм – она рассматривала как подтверждение этой мысли, видя в нём важное звено западной мистической традиции, доказательство живучести «единого тайного Учения» в разных культурах.
Неудивительно, что символы и ритуалы двух движений нередко перекликались. Эмблема Теософского общества включала ряд знаков, знакомых масонам: змея-уроборос, переплетённые треугольники (печать Соломона), древний египетский анкх, свастику и др.. Блаватская и её последователи широко использовали масонскую терминологию и образы, стремясь показать, что мудрость древних мистерий остаётся живой и проявляется даже в современных обрядах франкмасонов. После того как Анни Безант и другие теософы сами стали масонами, эти связи только укрепились: они привнесли в ложи новый интерес к мистике и древнему символизму, а в среде теософов возросло уважение к масонству как к братству, воплощающему принципы универсальной этики и тайного знания.
Таким образом, в период 1875–1911 гг. между Теософским обществом и масонством сложились тесные неофициальные связи. Общие члены – от Блаватской и Олкотта до Безант, Ледбитера и других – обеспечили живой обмен идеями между двумя традициями. Масонство почерпнуло от теософов новый импульс к духовному саморазвитию и даже обновлению обрядов, а теософское движение, в свою очередь, опиралось на масонство как на доказательство универсальности эзотерической мудрости и пример братского единства людей. Обе организации, несмотря на различия, разделяли идеал единого человечества, искали скрытый смысл древних символов и провозглашали служение истине – и на этой основе между ними возникло взаимопонимание и сотрудничество, оставшееся в истории оккультного движения рубежа XIX–XX веков.
